Глава 19. Джунгли Дандака

В то время, как Бхарата проводил свои дни в деревне Нандиграма, погрузившись в постоянную медитацию о Раме, далеко от него, на лесистых склонах пика Читракута, Сита, Рама и Лакшмана восторженно превозносили его великую самоотверженность и глубокое чувство преданности. Все трое были счастливы в своей тихой лесной обители. Однажды некий глупец по имени Джаянтха вознамерился испытать доблесть Рамы - затея столь же безрассудная и губительная, как попытка муравья измерить глубину океана!

Из чистого озорства и вредности он превратился в ворону и, приблизившись к Сите, которая, сидя рядом с Рамой, любовалась красотой окружающей природы, больно клюнул ее в ступню, да так сильно, что из ранки тотчас же брызнула кровь! Увидев струйку крови, текущую по нежной ноге Ситы, Рама схватил пучок сухой травы и швырнул его в ворону. Рама никогда бы не причинил вреда тому, кто не совершил ничего дурного. Однако когда это неизбежно и неотвратимо, Раху (Paxy - обезглавленный богом Вишну демон, голова которого блуждает по небу, иногда заглатывая Луну и Солнце) заглатывает даже Луну на небосводе, не правда ли? Так же поступил и Рама. Он и пальцем не тронет невинного! Но этот пучок сухой травы вспыхнул ярким пламенем и устремился к Джаянтхе. Когда тот, спасаясь от обжигающих сполохов, в страхе помчался прочь, грозный огненный вихрь неотступно преследовал его, куда бы он ни полетел. Отчаявшаяся и до смерти перепуганная ворона утратила свой колдовской облик, и Джаянтха бросился в ноги Раме, моля о пощаде. Бог Индра узнал, что Джаянтха - а это был его собственный сын - оказался преступником, и, сокрушаясь от его наглости и непочтительности, присоединился к покаянным мольбам. Джаянтха распластался на земле перед Рамой, взывая к его милости. Он сказал: "Я последний глупец! Я не ведал, что творил, и не сознавал всей низости и нелепости своего поступка. Спаси меня от своего гнева, избавь меня от этого страшного огня!" Рама сжалился над несчастным созданием, столь жалким и пристыженным. Он сделал невидящим один его глаз и отослал его, отныне одноглазого, прочь от себя. Он погасил огненный сноп, и тот вновь обратился в пучок сухой травы. Джаянтха был чрезвычайно признателен Раме за то, что ограничился таким пустяковым наказанием за чудовищный грех, им содеянный; он поселился на склоне горы Читракута, неподалеку от хижины Ситы, Рамы и Лакшманы и жил там долгое время.

Однажды, на десятый день месяца Маргасира, Рама велел Джаянтхе покинуть свое жилище и удалиться в сторону юга. В этот день Сита, Рама и Лакшмана, также оставив свою лесную обитель на горе Читракута, пустились в путь и вскоре приблизились к монастырю великого мудреца Атри. Мудрец был заранее оповещен учениками о намерении Рамы посетить его ашрам. Поэтому он устремился по лесной тропе навстречу гостям, чтобы приветствовать Раму, Ситу и Лакшману. Святой старец, преисполненный восторга от этого знака Благодати, проливал потоки радостных слез и объявил, что достиг наконец своей наивысшей жизненной цели. Он говорил, что его многолетнее подвижничество принесло свои счастливые плоды. В тот день мудрец Атри созвал своих учеников и приготовил высокое сидение для Рамы во главе собрания всех жителей ашрама. Супруга святого Анасуйя взяла на себя заботу о Сите и проводила ее к месту собрания. Мудрец провозгласил о наступлении долгожданного священного момента, раскрыв присутствующим тайну воплощения Рамы и описав Божественные силы и великое могущество, заключенные в Сите, Раме и Лакшмане. Анасуйя превозносила достоинства Ситы, как пример идеала, к которому должны стремиться все женщины, преданные священному долгу. Затем заговорила сама Сита. Она сказала, что каждый человек, каждое живое существо, всякое божье создание содержит в себе женское начало, неотъемлемое от его естества; она сказала, что хотя в мирской жизни люди, разделенные на два пола, играют женские и мужские роли, в основе всего живого лежит принцип женственности, и он неизбежно проявляется всякий раз, когда речь идет о силе, эмоциях, чувствах и пристрастиях индивидуума. Она сказала, что ее Господин Рама - есть Единый и Единственный Мужской Принцип во всей Вселенной. В нем, говорила Сита, нет и следа раздвоенности, ему неведомы понятия "твое и мое", чувства горя и радости. Он само олицетворение бесстрашия, он есть воплощение силы. Пуруша или Вечная Мужественность вступила в брак с Пракрити, с Вечной Женственностью. Хотя природа и представляется нам множественной и разнообразной, на самом деле ей присуща Цельность и Неразделимое Единство. Так Сита раскрывала Анасуйе, супруге мудреца Атри, сущность Принципа Рамы.

Незаметно пролетели счастливые часы, проведенные Ситой, Рамой и Лакшманой в ашраме святого Атри. Множество бесценных советов, облегчивших их дальнейший жизненный путь, получили от всех троих ученики и постоянные обитатели ашрама. Затем, попрощавшись с мудрецом, Сита, Рама и Лакшмана возобновили свой путь по джунглям. Провожая гостей, ашрамиты проливали слезы печали. Несмотря на непреодолимое желание сопровождать Раму в дальнейших странствованиях по лесу, они вынуждены были остаться в ашраме и возобновить уединенную жизнь, которой они посвятили себя. Им оставалось лишь наблюдать в отчаянии и грусти, как удаляется Владыка Их Сердец.

Джунгли то и дело оглашались свирепым рычанием диких зверей, бродящих вокруг в поисках добычи. Множество разнообразных птиц с ярким оперением заливались на все голоса в чаще ветвей. У каждой из них была своя неповторимая красота и особенная мелодия песни; их неумолчные трели, щебетание и свист лились с деревьев как бальзам. Пробираясь по этим таинственным дебрям, полным величия и очарован! я, путники внезапно увидели мелькнувший среди деревьев маленький монастырь с живописным храмом в центре подворья. Лакшмана бросился вперед, стремясь очистить путь, прорубая тропинку в непроходимых зарослях колючих кустов. Он срезал густые лианы с огромными шипами, которые оплетали деревья и, смыкаясь над головами, норовили уцепиться за волосы и одежды. Теперь Рама и Сита могли беспрепятственно проделать весь путь к монастырю. Приблизившись к подворью, они увидели перед собою чудесный сад, полный цветущих и плодоносящих деревьев, с любовью возделанный и заботливо ухоженный. Прекрасные пышные кроны блистали красотой и свежестью. Ветви клонились к земле под тяжестью сочных спелых плодов. Сита пришла в восторг, тотчас позабыв об усталости. Она полностью погрузилась в очарование райского уголка и упивалась нахлынувшей на нее радостью. Она тихо ступала вслед за Рамой, впитывая волшебную красоту окружающей природы. Когда послушники заметили их приближение, то стремглав помчались к наставнику. Он поспешил вперед к главным воротам, чтобы приветствовать Ситу, Раму и Лакшману. Его глаза сияли слезами радости. Гостям было оказано должное гостеприимство; их провели во внутренние покои и предложили освежающее холодное питье. Все трое с большой радостью откликнулись на заботу и внимание ашрамитов и с удовольствием приняли участие в скромной трапезе. На закате они совершили омовения и сотворили вечерние молитвенные ритуалы. Рама говорил с послушниками о тех идеалах воспитания и поведения, которых должны придерживаться садхаки. Он разрешил им задавать любые вопросы по поводу своих сомнений и трудностей, а также касающиеся запутанных, "темных" мест в святых писаниях.

Ученики с воодушевлением откликнулись на его призыв. Ответы Рамы звучали убедительно и ясно, он подбирал простые и подходящие слова. В тот вечер затерянный в лесах монастырь превратился для его обитателей в Небесный Приют! С восторгом и восхищением они говорили друг другу, что Присутствие Рамы - это духовный опыт столь же богатый и возвышенный, как общение с Богом на Небесах! На рассвете Рама, Сита и Лакшмана искупались и совершили утренние обряды поклонения Заре и, несмотря на жалобные мольбы ашрамитов, вновь тронулись в путь. Они объяснили обитателям монастыря, что не следует препятствовать исполнению клятвенных обетов и раз и навсегда принятых решений: все трое уже давно решили не оставаться ни в одной священной обители долее, чем на одну ночь.

Когда они возобновили свой путь и углубились в джунгли, внезапно из кустов выскочил устрашающий, наводящий ужас демон-людоед Вирадха и бросился прямо на них! Увидев монстра, Сита испугалась, ее пронзил инстинктивный страх, но мужество быстро вернулось к ней, ибо она знала, что когда рядом с нею Лев-Рама, всегда готовый защитить ее, ей нечего бояться какой-то жалкой "хромой лисицы", кем бы она не прикидывалась. "Пусть себе рычит и вопит сколько вздумается", - так Сита успокаивала себя. Она скрылась за спиною Рамы и оттуда наблюдала за происходящим. Лакшмана натянул тетиву и пустил стрелу прямо в чудовище. Он посылал их одну за другой и осыпал оборотня целым ливнем своих острых и метких стрел. Вирадха, получивший множество ран, превратился в огненное исчадие ярости, в грозное воплощение смерти и уничтожения и с воем бросился на Лакшману. Рама наблюдал за поединком и увидел, что в этой схватке силы Лакшманы начинают постепенно иссякать. Тогда он натянул тетиву своего несокрушимого лука, наложил стрелу с полумесяцем на древке и выпустил ее в великана. От этого удара со звоном разлетелся на куски мощный трезубец демоналюдоеда, которым тот грозно размахивал, а затем голова чудовища слетела с плеч! В этот момент из упавшего на землю мертвого тела поднялась сияющая божественная фигура!

Вирадха родился на земле в облике великана-людоеда в результате проклятья, наложенного на него его божественным повелителем Куберой. В былые времена он принадлежал к сонму небесных духов, гандхарвов, прислуживающих Кубере. Позже Кубера сжалился над ним, объявив, что его демонический путь завершится в тот самый момент, когда он примет смерть от стрелы, пущенной рукою Рамы. Освободившись от чар, он снова сможет примкнуть к гандхарвам, вернувшись в обитель Куберы. И вот заново рожденный гандхарва пал к ногам своего спасителя, вознося ему высочайшую хвалу, после чего умчался в свое вечное небесное жилище.

Рама совершил погребение гигантского тела бывшего демона, сотворив над ним подобающие случаю предписанные Ведами ритуалы. Когда обряд был завершен, на то место, где упокоилось тело чудовища, внезапно обрушился ливень, как будто боги, тронутые состраданием, проявленным Рамой, пролили обильные слезы радости. Все трое возобновили путь и вскоре оказались у знаменитого монастыря мудреца Сарабханги. В то время как Рама приближался к ашраму, аскеты и монахи с беспокойством обсуждали участившиеся опустошительные набеги царя демонов Раваны и его прислужников. Когда в самый разгар беседы перед ними внезапно предстали Рама, Сита и Лакшмана, они тут же осознали значение и великий смысл их прихода, поняв, что со страхами и тревогами скоро будет покончено. Когда мудрец Сарабханга увидел божественно прекрасную фигуру Рамы, он не мог поверить своим глазам. На секунду у него даже появилось сомнение, не сон ли это, не чудесное ли видение, не один ли из тех таинственных образов, которые появляются перед глазами в результате долгого опыта медитации. Но вскоре он осознал реальность своей счастливой судьбы; его долгожданная мечта осуществилась, и мягкие волны блаженства захлестнули его; он понял, что суровый аскетизм и отречение наконец вознаграждены, и он благословлен райским плодом, обрести который стремился всю жизнь. Гостям было оказано щедрое гостеприимство.

Сарабханга от всего сердца превозносил Раму. Он говорил: "Рама! Ты - Небесный Лебедь, таинственно скользящий по водной глади озер, наполняющих умы мудрецов. О! Сегодня я узрел воочию Высшую Цель Бытия. Рама! Я не изучал для этого никаких специальных духовных дисциплин. Только один-единственный путь подарил мне возможность увидеть тебя - это путь Любви. Теперь мои глаза узрели тебя, и отныне они не жаждут иного зрелища. Я знаю, что однажды ты дал слово исполнять желания мудрецов и аскетов. Рама! Сейчас ты можешь доказать верность своему слову. У меня есть сокровенное желание. Пусть твой образ, самый прекрасный и пленительный из всех, остается со мной до тех пор, пока я не сделаю своего последнего вздоха. Я хочу покинуть это тело в тот момент, когда мой взор будет устремлен на тебя", - такова была последняя воля святого старца.

За несколько минут был воздвигнут погребальный костер, и Сарабханга, просветленный и безмятежный, взошел на него. Его сияющий взор был устремлен на Раму. Вспыхнул и запылал огонь, но веки мудреца не дрогнули, и взгляд оставался ясным и светлым. С образами Рамы, Ситы и Лакшманы, запечатленными в сердце, Сарабханга обратил свое тело в горсть пепла. В спокойных голубых водах его сердца отражался темно-синий облик Рамы, которому он оставался предан до самого конца своей земной жизни. Его душа влилась в океан Единого, который открылся перед ним.

Хотя поначалу ашрамиты горевали об уходе своего хозяина и наставника, очень скоро они осознали, что судьба подарила старцу редчайшее благословение. Сам Бог в человеческом обличье снизошел к нему и во всем великолепии своего могущества и славы излил на него свою благодать. Они чувствовали, что и они испили из этой дарственной чаши Милости. Они преклонялись перед Рамой и пели ему восторженную хвалу. Они провозглашали: "Слава! Слава! Победа! Победа!" и с признательностью и благоговением посыпали свои головы пеплом, оставшимся от тела их Святого наставника.

Известие о самосожжении Сарабханги скоро достигло ушей монахов и аскетов, живущих в окрестных святых обителях. Они падали Раме в ноги и превозносили его, восхищаясь его милосердным деянием. "Господин! Какая счастливая доля выпала Сарабханге! В этих краях многие мудрецы пали жертвой кровожадной свирепости полчищ демонов-ракшасов. Но Сарабханга был благословлен самим Богом. Он предал себя в руки Всевышнего, пожертвовав свое тело и свою жизнь. Повелитель! Спаси нас от хищных и ненасытных врагов. Избавь нас от набегов демонических орд, чтобы мы могли спокойно и уверенно идти по избранному пути, совершенствуя духовный опыт. А совершив свой подвиг, о Господин, ниспошли нам дар, обрести который мы все стремимся: твое вечное Присутствие перед внутренним взором." Такими словами молили Раму лесные отшельники. В это время один из аскетов, мудрец Сутхикшана, выступил вперед и простерся ниц перед Рамой. Он был учеником знаменитого Агастьи. Он ни с кем не мог сравниться в своей непревзойденной преданности, и его сердце было насыщено и переполнено любовью к Раме. Он был тверд в своей вере, что Бога можно постичь только через любовь. Своим духовным взором он мог представить себе только одну-единственную Божественную форму - образ Рамы. И вот сейчас он неотрывно глядел на живого Раму, боясь моргнуть глазом, чтобы не упустить и доли секунды драгоценного времени. При виде Рамы его сердце растаяло, погрузившись в восторг преклонения.

Он воскликнул: "Господин! Не пришел ли ты в эти глухие далекие края для того, чтобы благословить меня? Ведь ты не запретишь мне слиться с Океаном Любви, который есть ты? Снизойдя на землю в этом видимом обличье, ты ведь не будешь настаивать, чтобы я, как прежде, поклонялся Бесформенному Абсолюту? Нет! Я люблю только эту Форму и только это Имя. Я не желаю знать никаких обрядов и ритуалов. Я знаю только одно: тебя, Воплощение Любви, можно постичь только через Любовь. Жажда этого постижения - мое единственное накопленное достояние. Только этому посвящал я свой аскетизм и свое отречение. Скажи мне, разве этого не достаточно? О Спаситель от рабских цепей смертей и рождений! Не существует более действенной формы поклонения Богу, чем служение ему Любовью, не правда ли? Петь хвалу Твоей Славе, медитировать о ней и испытывать при этом невыразимое блаженство - что еще может доставить большую радость?" Так говорил Сутхикшана, кружась и танцуя в экстазе, не осознавая, что он делает и где находится; слезы струились по его щекам, и тем, кто не ведал о внутреннем источнике его радости, он мог бы показаться безумцем. Рама видел, чего жаждет мудрец и к чему он так близок; он притянул его к себе и обнял своими нежными любящими руками. Он сказал ему тихие и ласковые слова, чтобы помочь ему выйти из транса и вернуться к действительности. В тот момент, когда руки Рамы коснулись подвижника, великий мудрец впал в состояние наивысшего экстаза - самадхи. Он застыл, словно изваяние, недвижимый и бесчувственный ко всему. Рама вывел его из этого состояния; очнувшись, Сутхикшана бросился к ногам Рамы и замер, распластавшись на земле. Он поднял руки над головой и, соединив ладони в знак поклонения, выразил свою радость, излив ее в восторженных фразах: "О Господин! Ты - грозный пожар, сжигающий непроходимые джунгли иллюзии, в которых блуждает человек, потеряв сам себя. Ты - сияющий солнечный шар, под лучами которого раскрываются, цветя и благоухая, лотосные сердца праведников. Ты - царь зверей, явившийся, чтобы уничтожить все племя демонических слонов. Ты - ястреб, преследующий птицу, порхающую в нашей жизни между рождением и смертью, вызывая бесконечную череду горя и радости. Владыка! Твои глаза прекрасны, как лотосы; мои глаза не способны охватить целиком всю сияющую красоту Твоей великолепной формы. Ты - Луна, что проливает прохладный свет, зачаровывая пару птиц Чакора - глаза Ситы. Ты безмятежно скользишь, как Небесный Лебедь, по тихой глади озер, сияющих в сердцах мудрецов. Ты - птица Гаруда, добыча которой - змеи, гнездящиеся в умах неверующих и сомневающихся. Одного Твоего мимолетного взгляда достаточно, чтобы исчезли жестокость и коварство, смятение и невежество." В подобных возвышенных выражениях он продолжал восхвалять Раму, испытывая огромную радость, что ему представилась такая возможность. Широко открытыми глазами он неотрывно глядел на своего Повелителя, чтобы этот образ навсегда запечатлелся в его в сердце. Его покинуло чувство времени, он не ощущал нужд и потребностей тела. Его веки ни разу не дрогнули, пока глаза восторженно упивались красотой и славой Рамы.

Рама наблюдал за ним некоторое время, а потом, бережно взяв за плечи, поднял с колен. Он сказал: "Сутхикшана! Ты наделен сполна всеми мыслимыми добродетелями. Я решил благословить тебя, исполнив любое твое желание." Мудрец ответил, не потратив и доли секунды на размышление: "О Друг и Брат всех отчаявшихся! Вот мое желание: пребудь вовеки в глубинах моего сердца вместе с Ситой и Лакшманой." Рама проговорил: "Да будет так!" После этого, взяв с собою мудреца как сопровождающего, все трое двинулись вперед к ашраму Агастьи.

Пройдя небольшой путь, они услышали журчание текущей неподалеку реки. Идя на звук струящейся воды, они вышли на берег и увидели вздымающийся над потоком высокий горный пик. У его подножья на берегу был разбит цветущий сад, похожий на лотос, что сияет белизною в центре пруда. Посреди сада, на ковре из благоухающих цветов, стоял чудесный монастырь Агастьи.

Слова бессильны описать изысканную прелесть этого тихого уголка. Сита, Рама и Лакшмана стояли некоторое время, не шелохнувшись, потрясенные его чарующим великолепием. Атмосфера была насыщена духовностью. Заклятые враги в дикой природе, все виды животных, обитающих здесь: земные, водные, свирепые хищники и их жертвы - все звери и птицы жили здесь вместе, играя и свободно соперничая, позабыв вражду и страх. Путники увидели множество монахов и аскетов, сидящих на берегу реки и погруженных в медитацию.

Когда они приблизились к ашраму, Сутхикшана бросился вперед, чтобы сообщить весть хозяину. Припав к его ногам, он провозгласил:

"О великий учитель! О воплощение милосердия! Принц Айодхьи, сам Хранитель Вселенной пришел в наш ашрам вместе с Ситой и Лакшманой. То самое Существо, узнать и лицезреть которое ты стремился на протяжении долгих лет своих духовных исканий, потеряв счет дням и ночам, теперь здесь, рядом с тобою. О! Какой великий день настал! Какая невиданно счастливая судьба!" Сутхикшана снова погрузился в забытье, отдавшись безмерному экстазу.

Услышав это, Агастья вскочил со своего сиденья и почти бегом устремился к выходу. Он узрел всех троих, направлявшихся прямо к нему; из его глаз тотчас же хлынули слезы. Он побежал навстречу, выкрикивая: "Мой Бог! Мой Господин!" Он сжал Раму в объятиях и не мог представить, как сможет отпустить его. Он крепко обхватил Раму руками, прильнув к нему, словно лиана, обвивающая древесный ствол.

Агастья не пытался сдержать радость, которая била фонтаном из его ликующего сердца, когда он ввел Раму, Ситу и Лакшману вовнутрь монастыря. Он пригласил их расположиться и отдохнуть на возвышенных сиденьях. Он велел принести фруктов, сладких плодов и кореньев и предложил им отведать их. Затем он стал расспрашивать их о подробностях проделанного путешествия и, пока Рама отвечал на его вопросы, слушал, закрыв глаза, с лицом, мокрым от слез, с наслаждением внимая каждому слову. С его губ не сходила счастливая блаженная улыбка. Наконец он заговорил: "О Владыка! Я убежден, что нет человека счастливее меня. Бог, сам Нараяна, пришел ко мне. Он находится в моем ашраме. Правда ли это? Или это только сон? Нет. Я ясно вижу, что это реальная действительность." Он выражал свою радость потоком преданных и благодарных слов.

Рама сказал святому: "О царь среди аскетов! Мне нечего скрывать от тебя. Тебе отлично известна причина, побудившая меня оказаться здесь, в лесу. Укажи мне и наставь меня, как сокрушить демоническое отродье, как уничтожить ракшасов, вредящих и препятствующих святому подвижничеству мудрецов и монахов, как защитить и уберечь от опасности преданных слуг Всевышнего; я буду действовать, следуя твоему совету; я жду твоих указаний. В холодный сезон хемантха лотосы съеживаются и умирают. Приближается время упадка и гибели царства ракшасов. "

Услышав такие слова Рамы, Агастья улыбнулся. Он ответил: "Господин! Ты обладаешь всеведением. Я не знаю, отчего Ты обращаешься ко мне за советом. Я не способен различить - то ли Ты благословляешь меня, то ли испытываешь. Но все же, благодаря исходящей от тебя Милости и, благодаря Даршану (лицезрению), Спаршану (прикосновению), и Самбхашану (Твоей речи), которыми Ты соизволил благословить меня, я смогу охватить смысл Твоих вопросов, и это тоже будет проявлением Твоей Милости. Майя, являющаяся Твоим созданием и Твоей игрушкой - рабыня, лежащая у Твоих ног и не спускающая с Тебя глаз, чтобы, уловив еле заметное движение Твоей брови, броситься выполнять Твои приказы. Наделенная подаренными Тобою мастерством и умением. Майя сотворяет все существа, живущие как на земле, так и на небе.

Твоя Майя непобедима. Она вечно тревожит и беспокоит все живые существа, которые падают жертвами ее тонких уловок. Эта истина известна каждому. Твоя Майя, как гигантский фикус, разрослась и распространилась повсюду; небесные тела, планетные шары - плоды этого дерева, а живые существа и весь "неживой" мир - это личинки и гусеницы, копошащиеся внутри его плодов. Внешне фрукт кажется нам привлекательным; но стоит надрезать его и обнажить сердцевину, мы увидим сотни клубков извивающихся червей.

Те, кто привязан к внешнему миру и его временным сокровищам, в сущности, боятся Тебя, поскольку Ты, выступая в своей Ипостаси Времени, безжалостно сокрушаешь все их планы. Сам Космос - лишь временное обличье твоей Сущности. Рама! Все три мира преклоняются перед Тобой. Ты просишь моих советов и указаний, как сделал бы обычный человек; Ты превозносишь меня, как это подобает простому смертному. Это вызывает у меня лишь смех! Отныне я свободен от забот и желаний. Единственное, о чем я мечтаю, чтобы Ты находился здесь вместе с Ситой и Лакшманой. Только об этом даре я прошу Тебя. Я предпочитаю поклоняться этой Твоей Форме, живой и реальной, чем абстрактному, лишенному атрибутов Принципу. Это то, во что я верил и чему учил. Это мой идеал, моя избранная цель, мое устремление.

Ниспошли же мне этот дар. Пусть это будет Твоей игрой, Твоим развлечением - возвышать своих слуг, а Самому удаляться в тень, прикидываясь несведущим и неосведомленным. Но не надо превозносить меня! Не проси меня давать Тебе указания! Мой долг - принимать Твою Волю, соглашаться с ней и следовать по Твоим стопам. Отец! Не пытайся вводить меня в заблуждение Своей Майей, не позволяй ей потакать моему эгоизму, избрав меня мишенью для Своих игр."

На это Рама ответил святому: "О досточтимый мудрец! Эта местность хорошо знакома тебе; какой вред в том, если ты поможешь мне выбрать подходящее место для жилища? Мне кажется, любой был бы вправе ожидать от тебя дельного совета, не правда ли?" Агастья ответил: "Повелитель! Поскольку Ты приказываешь мне, я подчиняюсь безоговорочно и отвечу Тебе. Совсем недалеко отсюда несет свои воды священная Годавари. На протяжении многих столетий струится среди холмов и джунглей ее поток, свободный и полноводный. Со всех сторон ее окружает Дандакаранья; если Ты освятишь этот край своим Присут ствием. Ты подаришь счастье, покой и довольство всем мудрецам и монахам, проживающим в округе. Ибо этот район джунглей и правитель, его охраняющий, уже давно находятся во власти проклятья, и поэтому все его жители пребывают в печали."

Услышав это, Рама прервал рассказ мудреца. Он сказал: "Учитель! Я вижу, что Сита жаждет узнать историю этого заклятия. Поведай нам подробно обо всем, что случилось!" Агастья распознал смысл просьбы Рамы и поэтому обратился к Нему с такими словами: "О Режиссер этой вечной драмы! Однажды, в давние времена, на весь край Панчавати обрушился свирепый голод. Все обитающие там монахи и аскеты устремились к монастырю мудреца Гаутамы, ища защиту за его стенами. Он дал им все, в чем они нуждались, используя магическую силу, обретенную им в результате многолетней аскетической практики. Когда угроза голода миновала, отшельники решили возвратиться в свои прежние пристанища.

Однако в их ряды закрались предатели, замышляющие против Гаутамы низкие козни, вознамерившиеся запятнать его доброе имя. Они привели к ашраму издыхающую корову, которая находилась уже в предсмертной агонии, и, втолкнув ее в монастырский сад, поставили прямо среди прекрасных, с любовью взращенных цветов. Гаутама увидел, что корова собирается сорвать и изжевать один из цветков редкой красоты и попытался прогнать ее из сада. Но при первом же легком толчке корова испустила дух! Зловредные монахи, только и ожидавшие этого момента, немедленно обвинили святого в свершении тягчайшего греха "Го-хатъя" (убийство священной коровы)! Они заклеймили его как отверженного и вероотступника. Гаутама решил выяснить, отчего издохла корова: от его толчка или просто избыв положенный ей земной срок. Он погрузился в глубокую медитацию, ища ответ на этот жизненно важный для него вопрос. Вскоре ему открылось, что все происшедшее было не более, чем западней, подстроенной хитрыми монахами. Ему стала отвратительна их подлая природа. Он произнес: "Пусть этот лес, оскверненный столь низменными созданиями, станет отныне недоступным добру и святости. Пусть он станет прибежищем для демонов-ракшасов."

Другой случай усилил действие наложенного заклятия. Правитель этого лесного края Данда посягнул на честь дочери своего собственного наставника, Бхригу. Бхригу выслушал трагическую историю, рассказанную дочерью и, пребывая на вершине гнева, обрушил на всю окружающую местность огромную тучу грязи и пыли. Цветущий край скрылся под толстым безжизненным слоем скользкой глины и с течением времени одичал и зарос бурьяном, превратившись в дикие непроходимые джунгли. С тех пор эти места зовутся Дандакаранья в память о злосчастном вожде, покрывшем позором свое имя. Рама! Жемчужина, венчающая корону династии Рагху! Я уверен, что когда Ты поселишься в этом лесу, ракшасы будут уничтожены и проклятье падет. Там снова обоснуются монахи и садхаки; они вновь построят там свои жилища и ничто не помешает их продвижению по духовному пути. Это очистительное действо принесет пользу всему человечеству. Я хочу сказать Тебе, что и мудрец, наславший проклятье, почувствует себя счастливым, ибо он пребывает в печали, пожиная плоды своего гнева."

Когда Агастья завершил свое повествование об истории Дандакараньи, Рама сказал: "Хорошо. Да будет так. Я поселюсь именно там." Он попрощался с мудрецом и вместе с Ситой и Лакшманой направил свои стопы к джунглям Дандака. Перед самым их уходом Агастья принес и протянул Раме несколько боевых орудий, наделенных Божественной мощью, которые достались ему в награду за долгий и суровый аскетизм. Он передал волшебное оружие в руки Рамы, говоря, что больше не желает пользоваться им; теперь появился его истинный владелец, который заслужил полное право применить его по назначению, преследуя священную цель. "Рама! - заявил он, - Ты - мой защитник, моя сила, моя доблесть. Это оружие больше не будет служить мне, отныне оно будет подчиняться только Твоей Воле. Ты - мое прибежище, моя крепость, непроницаемый щит на моей груди."

Стоило Сите, Раме и Лакшмане вступить под густую завесу зловещих джунглей Дандака, сухие и голые деревья затрепетали биением жизни, и на их ветвях, ласково шелестя, начали распускаться нежные молодые листочки. Слабые и сморщенные лианы, поникшие стелющиеся лозы и ползучие стебли внезапно налились живительным соком, обрели упругость и силу; прямо на глазах на свежих побегах набухали почки ароматных цветов. Лес спешил облачиться в чарующее зеленое покрывало, сплошь пестрящее многоцветным цветочным узором. Путники пробирались по лесу по направлению к Панчавати, тому месту, где хотели остановиться и которое посоветовал им выбрать для постоянного жилища святой Агастья.

В Панчавати они встретили вождя Орлиного племени, старого Джатайю. С давних пор он был верным другом Дашаратхи, сопровождал царя в его грандиозных ратных походах по трем мирам в защиту Небожителей. Рама поведал Джатайю грустную весть о смерти Дашаратхи и постарался смягчить его печаль и боль от тяжкой утраты. Рама рассказал гордой птице и о себе, и о Сите и Лакшмане, и о других своих братьях. Путники решили соорудить тростниковую хижину на берегу Годавари. Джатайю оказался преданным и надежным другом, и с его помощью они быстро освоились в незнакомом краю. Той ночью они крепко и безмятежно уснули под сенью большого дерева.